Анализ колористического построения картин приводит к определенным выводам. Прежде всего он убеждает в том, что средством изображения в живописи является цвет. Цвет играет важнейшую роль в построении картины, в ее композиции. Варь­ируя яркостную характеристику цвета, голландский мастер XVII века Рембрандт ван Рейн выделял главное, самое существенное в изображении. По­средством цвета русский художник XIX века П. А. Федотов заставлял зрителя воспринимать изо­бражение в определенной последовательности, от ос­новного к второстепенному, от главных действую­щих лиц к деталям картины. Таких примеров мож­но привести много из произведений, созданных в самые различные эпохи. Однако не трудно понять, что выделение цветом главного возможно лишь в картине, то есть в изображении определенного предметного и сюжетного содержания.

Отдельные цвета любого изображения восприни­маются подчиненными условиям освещения и вы­глядят соответственно воспроизведенным в изобра­жении условиям среды, то есть в зависимости от тональности. Чтобы убедиться в этом, достаточно по­смотреть на цвет лица старухи (на первом плане картины В. И. Сурикова «Утро стрелецкой казни»), изолировав его от окружающих цветов (например, через отверстие в непрозрачном экране). Цвет лица, взятый отдельно, выглядит неестественным, но при наблюдении всей картины в целом этот цвет воспри­нимается живым цветом старческого лица, находя­щегося в глубокой тени. Портрет Генриэтты Гиршман (Государственная Третьяковская галерея) написан Валентином Серовым малонасы­щенными замутненными красками. При восприятии произведения в целом, краски его кажутся чисты­ми, серебристыми. Осмысливая в изображении рас­сеянное освещение, мы «трансформируем» цвета, они выглядят тогда отличными от колориметричес­ки определяемых.

Итак, цвет — одно из средств живописи, всегда участвующее в создании художественного образа совместно с другими средствами. Он приобретает определенную художественную выразительность лишь тогда, когда вступает в содружество с ос­тальными цветами, то есть в систему цветов. Но система цветов — это уже колорит. При всей важ­ности и значении проблемы колорита, ее теорети­ческая разработка еще не завершена. Имеющиеся публикации, во-первых, малочисленны, во-вторых, в ряде случаев вопросы колорита в них не отделя­ются от вопросов цвета в живописи, а они различ­ны. Цвет в живописи не является, подобно коло­риту, элементом художественной формы. Оценка цвета в картинах предопределяется содержанием изображенного. Совокупность цветов, находящихся в определенных соотношениях друг с другом, на­деленных определенным предметным смыслом, об­разует конкретный, чувственно воспринимаемый строй, способный выразить содержание. Другими словами, единоцелостно воспринимаемая система цветов становится элементом, составной частью, одной из граней художественной формы.

Колорит как одна из сторон художественной формы, активно участвующая в раскрытии содер­жания, оказывает сильнейшее эмоциональное, пси­хологическое воздействие, он активен в формирова­нии художественного образа.
Новгородское изображение архангела Михаила второй половины XIV века и «Архангел Михаил», написанный Андреем Рублевым в начале XV века (оба произведения в Государственная Третьяковская галерея), посвящены одной и той же теме, одному и тому же персонажу. Композиция изображений почти одного порядка, лишь колорит их различен, но воспринимаются они по-разному и несут различную  идейно-художественную  нагрузку.

Различное понимание задач и целей искусства порождает различные художественные направления. Основные особенности каждого направления прояв­ляют себя как в содержании, так и в форме худо­жественных произведений, в том числе в колорите. Однородность понимания целей и форм искусства приводит к возникновению художественных школ, для каждой из которой характерны определен­ные признаки художественной формы. Например, венецианская школа эпохи Возрождения коло­ристически резко отличалась от умбрийской или римской.
Порой на колорите значительно сказывается и национальная форма. Контрастность, насыщен­ность цветов, локальность, солнечность колорита характеризуют, скажем, современную армянскую живопись.

Восприятие зрителя — существенный фактор. Зрители подходят к произведениям со своими кри­териями и нормами, которые, однако, не чисто субъективны. Они обусловлены историческими и социальными предпосылками, в их основе лежит эстетический идеал, в то же время они связаны с индивидуальными особенностями зрителя. Но не следует думать о произволе восприятия зрителя. Заложенные в произведении основы его содержа­ния и формы подчиняют себе реакцию зрителя. Определенную роль играет и подготовленность зри­теля, его способность воспринимать художественное произведение, испытывать эстетическое наслажде­ние от его содержания и способа выражения этого содержания.
Но вернемся к определению колорита.

Принципиально новая система колорита рожда­ется с возникновением импрессионизма. Новизна им­прессионистической системы связана с изменением отношения к свету и к цвету. Свет и цвет исчезают как самостоятельные феномены, они сливаются во­едино. Цвет становится носителем света, а свет — функцией цвета. Новизна импрессионизма проявила себя не в новой технике живописного письма, не в стремлении к воспроизведению эффектов освеще­ния, и даже не в отображении мгновенных впечат­лений, а в изменении отношения к цвету, в измене­нии взаимосвязи света и цвета. Именно эти измене­ния привели к открытию нового способа построения красочного слоя, основанного на оптическом смеше­нии цветов. Цвета, несущие свет, передаются лучше и легче техникой раздельного мазка и использова­нием аддитивных смесей. Это обстоятельство привело к пуантелизму, рассчитанному на смешение свето­вых излучений. Как в импрессионизме так и во всех других художественных направлениях, где происходат изменение соотношении между светом и цветом, неминуемо перестраиваются технические основы живописи.