Искусство Новгорода

Искусство Киева было величественным, торже­ственным; искусство Владимира — изысканным, утонченным. Иным было искусство Новгорода.
Тенденция к плоскостности, орнаментальности и декоративности проявилась в живописи Новгорода и в ее колорите. В новгородской живописи XIV— XV веков ярко выступила «звонкость» и «лучезар­ность» цвета. Для палитры новгородской живописи типично своеобразие и ограниченность основных локальных цветов.
Новгород не был захвачен татаро-монголами, и в ХШ веке новгородская живопись не прекращала своего развития. Большое место занимают в ней монументальные росписи. На паперти Софии Нов­городской (1045 — 1050 годы) сохранился фрагмент с изображением головы св. Елены, выполнен­ный в светлых красках с преобладанием голубой, розовой и белой. Роспись отличалась особой про­зрачностью и цветовой лучезарностью (ныне замет­но поблекшей). Имеются основания полагать, что эта роспись принадлежит новгородскому мастеру. К концу ХП века предопределились основные черты новгородской живописи, которые связаны с социаль­ными сдвигами (30-е годы ХП века), вовлекшими в политическую жизнь ремесленные круги и при­ведшие к ограничению княжеской власти. Это но­вое можно наблюдать уже во фресках в Аркажах (1189), которые исполнены в свободной решитель­ной технике, а краски образуют светлую гамму зо­лотистых тонов. Они радостны,  «солнечны».
В станковой живописи Новгорода нередки кино-варно-красные или сверкающе-светлые фоны; ин­тенсивность цветов вторых планов иной раз превы­шает интенсивность цветов первых планов.
Крупнейшим памятником новгородской мону­ментальной живописи были росписи церкви Спаса Нередицы (1199, близ Новгорода), разрушенной в годы Великой Отечественной войны фашистскими захватчиками. Церковь ныне реконструирована, но фрески погибли. Эти фрески отличались монумен­тальностью, строгостью и даже суровостью стиля. В них ясно чувствовалась та особая самостоятель­ность, которая исключала всякое византийское влия­ние. Образцы нередицкой росписи, несмотря на свою суровость, очень «земные», написаны с глубокой реа­листической убедительностью. Принцип композици­онного расположения изображений по поверхности стен церкви диаметрально противоположен визан­тийскому. Изображения сплошь покрывали стены, без строгого византийского распорядка. В бездонно глубокой синеве неба парили фигуры, смотрящие на молящегося человека. Композиции была чужда симметрия. Техника письма свободная. Среди кра­сок преобладали красновато-коричневые, желтые, синие голубоватого оттенка, зеленые и белые. Цве­товая гамма была несколько пестрой. В сочных и разнообразных тонах были написаны многие жен­ские фигуры. Но разнообразные цвета объединяла синева фона. Она не растворяла фигуры, не погло­щала их очертания, наоборот, выявляла их. Коло­ристическая система росписей Нередицы не проти­воречила тому, что говорилось об единой тональ­ности.
Живопись во второй половине века усложнилась по композиции, стала более глубинной, активнее включился   пейзаж,   краски   приобрели    большую декоративность. Объяснение этому факту можно ви­деть в том, что в связи с вовлечением широких масс новгородских людей в общественно-политическую жизнь, церкви начали строиться на средства куп­цов и ремесленников. Каждый конец, каждая ули­ца, а то и отдельный богатый человек строили церковь. Развитие искусства продолжалось, накап­ливался художественный опыт, обогащался худо­жественный вкус.
В 70-х годах XIV века в Новгород приехал круп­нейший мастер из Византии — Феофан Грек.
Феофан привез на Русь художественные тради­ции Византии, еще связанные с «палеологовским Ренессансом» («палеологовский стиль» проник в Новгород еще до Феофана). Но на Руси была иная культура, выросшая на другой почве и на другой идейной основе. Блистательные работы Феофана стояли в Новгороде особняком (хотя в новгородской живописи имели место подражания Феофану Гре­ку). Феофан воссоздавал образы строгих судей че­ловеческого греховного рода. Его предельно выра­зительные фрески впечатляют, запоминаются и устрашают всемогущей силой надземного мира, тем же целям служит и колорит его фресок, решенный с виртуозностью крупного мастера. Колористичес­кая система феофановских новгородских роспи­сей отлична от собственно новгородских. Его фрески в церкви Спаса Преображения (1378) выдержаны в темных коричневых цветах с резко выделяющимися белильными штрихами, моде­лирующими формы.
Весьма интересны были фрески церкви на Воло-товом поле (XIV век, церковь полностью уничтоже­на фашистскими захватчиками). Эти фрески пред­ставляли то направление, которое питалось народ­ными источниками.
Самыми примечательными среди волотовского фрескового цикла были изображения «Воскресе­ния», «Преображения» и «Ангела со сферой». Ко­лорит «Ангела со сферой», основанный на перели­вах коричневато-золотистых, фиолетовых, вишне­вых, бирюзовых, зеленовато-желтых, бледно-зеленых оттенков, сливался в единое созвучие радостного, просветленного мира.
В росписях церкви Спаса на Ковалеве (1380) сказались связи русской культуры с южно-славянс­кой (ковалевская церковь разрушена в период Великой Отечественной войны). Цвета этих роспи­сей были светлые, насыщенные, колорит их нес­колько пестрый, лишенный гармоничности. Крас­но-коричневые, желтые, оранжевые, зеленые, голу­бые, фиолетовые и белые краски составляли его основу. Роспись была выполнена не одним масте­ром, а, возможно, тремя. Колорит изображений, написанный одним из них, отличался прозрачно­стью и легкостью красок.